«Ради всего святого, — оставалось надеяться ей, — не сделали же они то же самое с Орсо!»

— Ну, хоть вы оказались в целости и сохранности, — хрипло прозвучало в темноте. В дверном проеме показались очертания чьей-то фигуры. Судя по голосу, это был мужчина, но по фигуре…

— Я — Бегга, — представился голос. — Идемте! Орсо у меня.

Глава 23

Александрия, катакомбы

Ступеньки в подземный мир были выщербленными. «Сколько же людей должны были спуститься по ним, чтобы на граните образовались выбоины?» — подумалось Альрику. Еще интереснее было, сколько из них поднялось обратно.

Обернувшись, Кахина нетерпеливо кивнула ему. В своей темно-синей накидке женщина сливалась с темнотой, царившей по другую сторону каменной арки. Потускневшее изображение корабля было выбито на ее камнях, уже поросших лишайниками.

Прежде чем сойти по лестнице вниз, Альрик еще раз взглянул на небо, вбирая в себя свет полного месяца — последний запас света. И наконец сошел в подземный мир.

Они были одни. Кахина настояла на том, чтобы Яа, Магнус, Ингвар и Бонус вернулись на «Висундур». И без того уже раскрыто слишком много тайн амазигов — так аргументировала королева. Никто не возражал, потому что то место, куда хотела отвести Альрика Кахина, и задача, стоявшая перед ними, были не для моряков. Команда любила открытое море. А спускаться в узкое место, где повсюду темнота, — такая перспектива пугала спутников Альрика больше, чем острие меча у горла, больше даже, чем недельный штиль в открытом море. Альрик чувствовал себя точно так же.

Кахина зажгла наполовину сгоревшую свечу и сунула ее в руку Альрика. Для себя же вытащила из ниши в стене еще одну и зажгла от его свечи.

— Разве мы не будем пользоваться факелами? — удивленно спросил он и ощупал сумку, висевшую у него на поясе. Та оказалась пуста, за время обыска руин церкви Святого Марка он использовал все факелы.

— Кто же несет свет в царство мертвых? — повернулась к нему Кахина, и он увидел улыбку на ее лице. Она подмигнула ему и исчезла в тени.

Альрик кусал себе губы. Он сделал шаг вперед, затем еще один. И темнота сомкнулась вокруг него. Запах сырости ударил в нос. Свеча в руке боролась со сквозняком.

Ему вспомнилось пророчество Штайна, когда перед ними открылось побережье Египта. Чтец рун говорил о двери, о дырах света и о зале, сплетенном из тел змей. Альрик стал понимать, что речь шла о яде. Яде и…

В темноте появились бледные пальцы и взяли его за руку. Альрик вздрогнул.

— Не отставай, норманн! — поддержала Кахина.

Он шел вслед за ней по узким коридорам, держа перед собой маленькую свечу, словно щит. На краю видимого пространства развевалась накидка королевы, а перед ней ничего не было видно. Альрик хотел идти, ощупывая дорогу ногами, проверяя, что там, впереди, но его проводница шла быстрым шагом, не оглядываясь. Волей-неволей кендтманну пришлось довериться женщине и следовать за ней с такой же скоростью, чтобы не отстать: заблудившимся здесь не помогли бы даже вороны.

Стены сдвинулись еще теснее — Альрик стал задевать их плечами. То и дело паутина покрывалом ложилась на лицо. Он снимал ее и вытирал руки о стену.

Когда Кахина наконец остановилась, он облегченно вздохнул. Королева повернулась к нему, и свеча оказалась между их лицами.

— Мы на месте? — спросил Альрик.

— Они здесь, — сказала Кахина. С ее капюшона тоже свисали остатки паутины, которые колыхались от дыхания. Она подняла сальную свечу и осветила стену, в которой Альрик увидел выемку. Кто-то вытесал ее в камне с помощью грубых инструментов. В этой нише легко могло поместиться тело ребенка. И действительно, в ней оказались кости, аккуратно сложенные штабелем. Четко был виден человеческий череп, в колеблющемся слабом свете казалось, будто что-то движется в глазницах.

— Это старые катакомбы. Ими, как говорят, испещрено все под городом — якобы можно добраться даже до пустыни. Хотя точно этого никто не знает. Всех подземных путей знать невозможно: попавший сюда ищет кратчайший путь, а не разгуливает вокруг. Альрик, с этим не шутят! — сдвинула брови Кахина. — Если ты здесь потеряешь меня, то стой на месте и жди, пока я сама тебя не найду. Начнешь блуждать — окажешься в таких местах, где уже сотни лет не ступала нога человека. Там даже я дороги не знаю. Ты меня услышал?

Альрик кивнул, отметив про себя, что никогда раньше не испытывал такого сильного желания оказаться на палубе «Висундура» и вдохнуть свежий воздух.

Кахина подняла свечу к низкому изгибу потолка. Проведя пальцами по камню, она потерла кончики пальцев друг о друга. И, не говоря больше ни слова, осторожно пошла вперед. Альрик бросил последний взгляд на кости в стене и потянулся вслед за Кахиной. Даже по царству мертвых королева пустыни шествовала, как его владычица.

— Сначала эти кости свиньи, потом они приносят мне кучу пыли, а теперь еще будет сгнивший язычник! — Бонус из Маламокко бросал на экипаж «Висундура» злобные взгляды. Каждое его слово сопровождалось ударом руки о фальшборт.

— Если ты не прекратишь бить корабль, то он начнет отвечать! — воскликнул Яа, вместе с Дариосом и Эриосом менявший деревянные заклепки в досках. Здесь, в порту Александрии, под палящим солнцем дерево не выдерживало, трещало.

— Я не успокоюсь! — раскричался Бонус. — Мы договорились, что вы доставите мощи святого Марка в Риво Альто. Мертвого египтянина будет недостаточно. Вам понятно?

Большинство моряков давно повернулись к Бонусу спинами. Лишь один Магнус одарил его коротким взглядом и сразу нахмурил свои рыжие кустистые брови так, что они достали до основания носа.

— Там кто-то идет! — крикнул он.

Целая толпа мужчин приближалась к пристани. Бонус оценил количество людей приблизительно в шестьдесят человек. Большинство шло пешком, четыре человека ехали верхом на верблюдах. Один из всадников был на голову выше других.

— Великан из церкви, — узнал Ингвар и положил локти на планширь.

Гости подошли ближе. Некоторые попытались забраться на «Висундур», однако Яа убрал трап, соединявший корабль с причалом. Ингвар, скрестив руки на груди, стоял у правого борта, встречая сарацинов северным молчанием. Для прыжка на корабль, полный белокожих чужестранцев, им явно не хватало мужества.

Прибывшие были одеты в черные и белые кафтаны и держали в руках копья. Их лица украшали густые бороды. Один выступил на шаг вперед, ударил по земле тупым концом своего копья и что-то крикнул, видимо по-арабски. Когда он закончил свою речь, Ингвар ответил:

— Ты можешь говорить со мной или по-гречески, или на языке топоров.

Лицо сарацина побагровело. Яростно жестикулируя, он указывал то на корабль, то на одного из людей на верблюде, чья худощавая фигура скрывалась под белым головным платком. Ткань была такой тонкой, что колыхалась от малейшего движения воздуха, напоминая волнение на воде. Из-под ткани выглядывало лицо с тонкими чертами, под коротко стриженной бородой было видно, как человек надул губы. В конце концов он наклонился в седле вперед и приказал пешим солдатам замолчать.

— Я не привык лично разговаривать с людьми ниже себя. Но в этом случае сделаю исключение, — крикнул он на греческом людям на корабле.

— Это кто здесь низкий, а? — поинтересовался Магнус.

Это рассмешило араба, и щеки карлика стали красно-рыжими, как его волосы.

— Мы заняты, — крикнул Ингвар, — в чем дело? Вы привезли нам дерево?

В ответ на такую наглость богато одетый человек на верблюде рассмеялся:

— Я Абдулла ибн Азиз, наместник халифа в Александрии, а он, — наместник указал на человека рядом с ним, — Якуб, уполномоченный халифа. Если вам, варварам, понятно, что это означает.

— А, — узнал Ингвар, — это тот самый высокий уполномоченный, который собирался выиграть соревнование по бегу у норманна.

На лице высокого всадника дернулся мускул. Наместник бросил на своего спутника вопросительный взгляд и продолжил: