Вдруг перед Абдуллой вырос Якуб, одним прыжком вскочив на гору мусора. Его глаза! Они были всего лишь на расстоянии ладони от лица Абдуллы. Наместник испуганно отшатнулся.

— Какие деяния учитываются у врат рая, а какие нет, Абдулла, решать не тебе. И не думай, что больше других знаешь о Джанне, саде блаженства, лишь потому, что ты разбил его жалкое и смешное подобие у себя на заднем дворе. Ты же знаешь — ханжей и двуличных людей тоже ожидает ад.

Губы Якуба противно искривились. Он поднял руку и похлопал Абдуллу по щеке.

— Мы оба, наместник, в один прекрасный день вместе отправимся ко вратам рая. Там и узнаем, кто был прав.

Абдулла заставил себя остаться рядом с Якубом. Как бы хотел он сейчас оказаться в своем дворце, там, куда морской ветер приносил свои чистые ароматы! Но это означало бы, что он уступил Якубу. О том, что такой шаг мог повлечь за собой, он даже и думать не хотел.

— Значит, ты намерен разрушить и все остальные церкви? — спросил Абдулла, выдержав взгляд своего собеседника и отведя его навязчивую руку в сторону.

— Мы лишь выполняем и завершаем дело кое-кого более могущественного, — ответил Якуб. — Помнишь землетрясение?

Еще бы он не помнил! Это случилось более месяца назад. Началось все с того, что к нему пришел человек, который занимался разведением змей. Он сообщил, что его пресмыкающиеся ведут себя как сумасшедшие, и утверждал, что их явно отравили его злопыхатели. Ничего не подозревая, Абдулла отослал человека прочь. А если бы задумался и вспомнил, что змеи первыми чувствуют признаки землетрясения, то успел бы предупредить об этом население.

В тот же вечер он принимал гостей, говорил с ними об учении Аристотеля, они отдыхали на диванах у края бассейна… И вдруг все фламинго, как по команде, взмыли в воздух и слились в единое розовое облако из перьев. Сначала это тронуло гостей, а затем… случилась катастрофа!

Обычно гладкая поверхность воды вдруг покрылась мелкой рябью, хотя не было такого ветра, который пробился бы сквозь листья пальм. Земля затряслась. Деревья стали падать, в мозаике на полу появились трещины. Его дворец — до сих пор Абдуллу бросало в дрожь, когда он вспоминал эту картину, — с одной стороны обвалился внутрь, крепкие стены сложились, как бедные глинобитные хижины феллахов, когда в Ниле поднималась вода.

Когда уже после всего он осмотрел повреждения, то обнаружил, что его постель погребена под камнями. Теперь своей жизнью Абдулла был обязан только любви к своему саду и к Аристотелю. Какая высшая сила заставила его в тот злосчастный вечер провести время под открытым небом?

— Я помню, Якуб, — промолвил наконец Абдулла. — Но лучше бы я забыл.

— Многие дома обвалились, даже маяк был поврежден. Но еще больше зданий тогда потеряли свою устойчивость и вскоре все равно разрушатся. К ним относятся и церкви христиан! Абдулла, очнись! Мы лишь завершаем то, что и без нас является неизбежным.

— У тебя есть доказательства этого? Что христианские храмы стали такими непрочными? — спросил Абдулла. Наконец-то он мог задеть слабое место Якуба — знания, которых у того было не больше, чем у овцы, пусть даже эта овца скалила зубы. — Покажи мне планы строительства, рассчитай соотношение сил, которые действуют на стены.

Жи´ла на лбу Якуба запульсировала, словно темный червяк.

— Расчеты! Цифры! Кому они нужны?

Якуб спрыгнул вниз с развалин, пересек двор и ударил ногой по одной из стен церкви. Ничего не случилось. Он ударил еще раз и еще. И в тот самый момент, когда Абдулла хотел поднять руку и успокоить его, усилия Якуба увенчались успехом. И без того полуразваленная стена обрушилась. Сверху в церковное помещение посыпались камни, увлекая за собой штукатурку и обломки. Якуб с триумфом вернулся назад, стряхивая пыль со своей желтой накидки.

Позади них те мелкие воришки упали, крепко сцепившись друг с другом, на кучу горящего церковного добра. Искры взлетели к небу, их одежда и волосы загорелись. А противники все продолжали бороться, невзирая ни на что.

Невозмутимые глаза Якуба, словно железные, смотрели сквозь ресницы.

— Всего лишь руина, как я и говорил. Эти церкви представляют собой опасность даже для самих христиан. — Его смех был похож на лай собаки. — Мы помогаем неверным, когда сносим с лица земли их руины.

Абдулла проглотил свое возражение. Было лучше оставить Якуба в покое, резкие движения в этой ситуации, вероятно, разозлили бы обращенца, и тот мог очернить наместника перед халифом, дескать, он хочет пощадить христиан. К тому же их все еще объединяла общая цель — уничтожение берберов.

— Ну ладно, — вздохнул Абдулла. — Продолжай выполнять свой план. Но если в кварталах неверных вспыхнет восстание, ты сам будешь командовать войсками, чтобы подавить его.

Якуб обхватил ладонями свои предплечья.

— Это, о мудрый наместник, доставит мне настоящее удовольствие.

Глава 12

Риво Альто, дом братьев Маламокко

— Ну конечно я все обыскал! Ты думаешь, я слепой? — Рустико в бешенстве бегал по кабинету. Он еще раз открыл одну из шкатулок, вытащил оттуда письма и стал перелистывать их. Затем снова бросил их в шкатулку, опустился на колени перед сундуком и запустил туда руки. В который раз он обыскивал свои вещи в поисках одного-единственного письма — он и сам сбился со счету! Сейчас он поклялся себе, что этот раз — самый-самый последний и он прекратит поиски. Письмо исчезло. И вряд ли найдется, даже если искать до дня Страшного суда.

— Может быть, ты потерял его где-то в дороге, дядя? — Элиас улегся на скамейку, подложив под голову вместо подушки несколько фолиантов, найденных им в одной из оконных ниш.

Его левая рука была перевязана после того остервенелого укуса дочери дожа.

Рустико потянул книги к себе, и Элиас чуть не ударился головой о скамейку.

— Ты с ума сошел? — выругался молодой человек. Рустико снова стал перелистывать книги, швыряя их на пол одну за другой. Его злость нашла себе новую цель — племянника.

— Если бы ты не привел Мательду в мой дом, письмо было бы здесь. Так что это твоя вина. В публичный дом к проституткам он отправиться не мог — дочку дожа ему подавай!

— Она сказала, что ее зовут Эстрелла. Откуда я мог знать, что она врет? — Элиас перевернулся на бок и подложил руку под голову. — Но она мне нравится. У нее такой затылок — свежий, как лимон. Так и хочется укусить. А кожа подобна молоку, охлажденному на ветру. Ах, как она окрыляет меня! Точно, напишу о ней стихи!

Рустико зашагал вдоль комнаты, приглаживая пальцами блестящие от масла волосы.

— Успокойся, дядя. Мы ведь знаем, что Мательда забрала с собой только счета, когда была здесь.

— Счета и твою честь! Когда я подумаю, как она обошлась с тобой… В мое время было принято, чтобы мужчина из-за такого загонял кинжал себе в кишки.

Рустико с удовольствием наблюдал, как Элиас сначала покраснел, затем побледнел… Настало время разнести в клочья самоуверенность этого глупого хвастуна.

— А откуда, мой легковерный племянник, ты можешь знать, что она прятала у себя под юбками? Последний раз попытка заглянуть туда тебе явно не удалась, — постарался он добить родственника.

— Замолчи наконец, дядя! — Элиас вскочил на ноги.

— Тысячу раз буду повторять! Однажды она уже провела тебя, как дурачка. И теперь сможет делать это снова и снова. Ты — простак, глупец, Элиас!

Племянник встал у окна. По плечам, которые то вздымались, то опускались, Рустико с удовлетворением отметил, насколько взбудоражил Элиаса.

— Ты прав, — сказал Элиас, глядя в окно. — Эта змея сначала обокрала нас, затем подняла на смех и в результате надругалась над нами. Она должна поплатиться за это.

— Наконец-то разум возвращается к тебе. — Рустико громко хлопнул крышкой сундука. — Пойдем! Пора нанести визит этой воровке. Я верну свое письмо, даже если придется вырвать его из ее холодных безжизненных рук.