Ледовые пираты. Страница 2

Он вскинул руку, опиравшуюся на столб, так, чтобы рукав спустился до самого плеча, обнажив предплечье, на котором засияли три витых браслета из золота и серебра. Подобно змеям, они обвивались вокруг руки Альрика, усмиряя игру мышц. Но, конечно, под кожей по-прежнему пульсировала жизнь — да так, что исход этой схватки был отнюдь не предрешен: мускулы или металл — вассал или сюзерен?

Суртур лишь бегло взглянул на браслеты, которые сам подарил Альрику год назад, когда они вернулись из Линдисфарна. Тогда Альрик был назначен верховным кендтманном флота Суртура. Сегодня он должен был продвинуться еще на шаг вперед.

— Альрик! — выкрикнул ярл так, что с его губ слетели мед и слюна, и в Зале все стихло. — Я видел, как ты управлял кораблем, на котором уже не было паруса и команды. Я слышал, как ты пел под щитами, поднятыми перед воротами осажденного города. Я подсчитал, сколько врагов ты убил во время одной-единственной битвы. Ты — лучший из моих людей!

Альрик опустил голову.

— Но самый ли ты верный? — продолжил Суртур. — Если я дам тебе власть, будешь ли ты и дальше служить мне, или мы загрызем друг друга, как два волка-вожака одной и той же стаи?

Альрик почувствовал, что поклясться Суртуру в верности в этот момент опасно, тот сразу заподозрит подвох.

— Молчишь… Значит, ты тоже разделяешь мои сомнения.

Ярл подошел к стене и выдернул из крепления один их боевых топоров. Дважды, словно готовясь воспользоваться им в бою, он рассек воздух мощными ударами.

— Но должен ли я поэтому лишиться такого кендтманна, как ты? Мои враги будут смеяться надо мной. Как и мои подданные. — Ярл выдержал паузу и объявил о своем решении: — Поэтому я отсылаю тебя отсюда. Ты знаешь империю Хорвика?

Еще бы Альрику ее не знать! Он сам завоевал эту империю от имени и во славу Суртура. Два года терзал ее, грабил, сжигал, пока у Хорвика не исчерпались силы для отражения очередной атаки. Когда Суртур величественно прошествовал в зал Хорвика, сапог Альрика уже прижимал поверженного старого князя к полу. Суртуру лишь оставалось дать правителю империи поцеловать тонкое лезвие своего боевого топора.

— Да, ты ее знаешь! — перевел Суртур мысли своего верховного кендтманна. — Я отдаю ее тебе. Но править ею ты будешь, руководствуясь моими указаниями и как мой вассал. Ты хочешь сделать это для меня, Альрик Страдалец?

Как хотелось Альрику отрицательно покачать головой, дать понять Суртуру, что его дом здесь, в Снорхейме, где живут его друзья, семья. Что он скорее согласен умереть презренной «соломенной смертью»[2] в постели, чем покинуть свою родину. Но такой возможности не было.

— Клянусь десятью тысячами погибших в битве при Бравалле! Я буду твоим вассалом, — сказал он ледяным голосом. Его слова прозвучали безрассудно смело, а сам он дрожал, потому что знал, что последует за этим.

Гости в предвкушении возликовали, от нетерпения заерзав на скамейках и царапая ими пол. Суртур приблизился к Альрику. В правой руке он, словно играя, вертел рукоятку топора.

— Значит, ты заплатишь и цену за это? — спросил он голосом, не допускавшим возражений.

Альрик взглянул в глаза Черного Ярла. Они были еще не затуманены алкоголем и чрезмерным обжорством. Значит, Суртур сумеет нанести точный удар.

Не успел Альрик даже кивнуть, как ярл вонзил топор в столб, на который опирался его кендтманн. Тот не почувствовал боли: топор был острым, а удар — точным.

Но сдали колени, и через мгновение Альрик уже лежал на полу, у ног Суртура. Одного взгляда на руку было достаточно, чтобы понять, что потеряно два пальца. Что ж, могло быть и хуже, Суртур калечил своих подданных гораздо сильнее.

Со скамеек послышались смешки. Тут же кто-то поставил рядом с Альриком ведро со снегом, и он сунул туда свою руку. Холод погасил огонь, который обжег рану и начал уже распространяться по руке… Содержимое ведра быстро окрасилось в красный цвет.

Свободной рукой Альрик вытер нос — из него текла слизь. На ноги удалось встать лишь со второй попытки.

Суртур был мрачен, казалось, он вовсе не получил удовлетворения.

— Как я уже сказал — ты хороший воин, еще лучший кендтманн и умный стратег. И все равно — десять ли у тебя пальцев или только один, — я все равно тебе не доверяю.

Чего же еще хотел от него этот Черный? Альрик бросил взгляд на Ситрика: на бледном лице шурина резче обозначились морщины.

— Ты хочешь быть моим вассалом — ведь ты этого хочешь, ты сам только что признал! — а мне нужна надежность. Гарантия того, что ты не вступишь в союз с моими врагами, а будешь выполнять мои приказы и платить мне дань. Так что твои сыновья останутся у меня. — Последнюю фразу Суртур произнес, делая паузы между словами. — Ингвар и Бьор — так ведь их зовут? Они будут жить у меня и воспитываться как воины. А ты вдалеке отсюда будешь умножать мою славу и нести мое имя в дома моих врагов.

Сердце Альрика сжалось, и это было сильнее боли в руке. «Суртур! — раздалось где-то в глубине его существа. — Хитроумный бог Локи глупец по сравнению с тобой. — Он медленно вытащил пальцы из снега и уронил ведро на пол. — Если бы ты сказал мне это до того, как искалечил меня, я бы убил тебя не раздумывая. А теперь мне придется согласиться с тобой. По крайней мере, ты в это веришь».

Альрик опустил голову. Мысли смешались. Он никогда не отдаст Ингвара и Бьора насильнику мальчиков!

— Кендтманн, — требовал Суртур. — Скажи мне, что ты отдашь мне своих детей.

Зал накрыло тишиной, словно снегом, время остановилось.

Почувствовав, как из руки струится кровь, Альрик сдавил один из браслетов потуже, чтобы пережать артерию. Сможет ли он удержать меч в руке? Да еще против такого воина, как Суртур!

— Нет, — отрезал Альрик. — Моих сыновей ты не получишь.

— Я так и знал! — взревел Суртур, и своды Зала зазвенели. — Едва я освобождаю тебя от железного ошейника, как ты тут же хватаешь меня за горло. — Он бросил топор под ноги Альрику. В лезвии отражался огонь костра — казалось, оружие горит изнутри. — Значит, сегодня ночью один из нас переселится в Вальхаллу. Подними топор! Или я зарежу тебя, как свинью.

Альрик подумал о «Пожирателе трупов», своем лучшем мече, — тот остался дома, прислоненный к его кровати: носить оружие в доме ярла считалось святотатством. Но даже с привычным клинком в руке ему сейчас вряд ли удалось бы победить Суртура…

Он потянулся за топором и поднял его левой рукой. Эта рука привыкла держать щит и бить им врагов, но никогда не упражнялась в работе с оружием.

И тут кто-то бросился на Суртура и повалил его на пол. Ярл закричал. В клубке, в котором сплелись тела двух мужчин, мелькала желтая накидка Ситрика Шелковой Бороды.

— Беги, Альрик! — крикнул Ситрик, и чья-то рука с кинжалом мелькнула между телами борющихся. Раздался грохот падающих скамеек, гости вскочили на ноги, чтобы защитить своего вождя.

Оценив ситуацию, Альрик задушил в себе порыв броситься на помощь Ситрику: шурин был фактически без нескольких секунд мертв. Но Катлу и мальчиков он еще может спасти! Не дожидаясь, пока гости справятся с Ситриком и примутся за него, Альрик бросился прочь из Зала. Зажав искалеченную руку под мышкой, он пробежал мимо жертвенного столба, и на какой-то миг ему привиделась привязанной к нему вся его семья.

Холодный ночной воздух быстро прояснил сознание. В окрестностях поселка стояла полная тишина. За некоторыми ставнями еще виднелся свет, из-под дверей тянуло запахом горелого рыбьего жира, но никто не встретился одинокому беглецу на пути к дому. Когда Альрик по кровавому следу праздника на снегу подбежал уже к самой двери, он выдохнул с облегчением: за ней все было тихо. Суртур не догадался послать сюда своих воинов заранее.

Здоровой рукой Альрик толкнул дверь. Катла сидела на краю кровати и поправляла поленья в очаге. Мальчики спали, зарывшись в солому в своих деревянных ящиках, служивших кроватками. Какое-то время Альрик жадно впитывал в себя все, на что переводил взгляд. Пытаясь отдышаться, он понимал, что пройдет немало времени, пока у его семьи снова появится крыша над головой.